Ренат
Поляков
Записки бывшего музыканта из прошлого века
Восьмидесятые...тусовка...еще пока СССР...
попал мне в руки рассказ 23-летнего юноши, написанный в 1988 году (или 89-м, он сам точно не помнит).
Он тогда еще даже не закончил институт, но уже попробовал себя в молодежной журналистике, что было очень популярно в те годы.
Это даже не рассказ, и тем более - не роман, а просто записки-воспоминания о тех временах, начиная со школы (80-82 год)
и заканчивая веселыми институтскими годами, когда уже умер Брежнев, но еще не умер СССР. Я решил опубликовать эти записки.
Буду печатать с продолжением....и, наверное, с моими комментариями.
Записки бывшего музыканта из прошлого века
Этот рассказ посвящается тем, о ком в нем речь.
(Издано в Москве самопечатно в 1 экземпляре на закате грозного 1991 года.)
Всё это началось в те самые годы, когда Иисус Христос сказал впервые "Ом-м" (cтрочки из песни Ю.Шевчука доленинградского периода -
прим. ред.), или чуть позже, году в 68-м.
Мне было три года, но я удивительно чётко помню ту нашу коммунальную квартиру. И коридорчик, где висела на стене гитара соседа.
Наверное, это была семиструнка - я помню, что, проведя однажды пальчиком по первым трём струнам, я услышал знакомую мелодию
- "капитан…", потом ещё. "Капитан, капитан…"("Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка - это флаг корабля" - строки из песни - прим. ред.),
а дальше на открытых струнах мелодия не получалась, капитан никак не хотел улыбнуться,
продемонстрировав флаг корабля.
инсталляция Р. Полякова "Старая квартира" на выставке "Арх-дизайн", Москва, ЦДХ, 1998.
На следующий год мы переехали, и на десять лет я с музыкой завязал. Впрочем, в этот период были эпизоды,
так или иначе связанные с музыкой.
В 286-й школе, куда я пошёл "первый раз в первый класс", был, видимо, большой уклон в сторону музыки.
Уже в первом классе мы занимались по нотам, пытались раскладывать голоса. Но, в связи с очередным переездом, третьим по счёту -
на этот раз в Центра ("жил в Центрах" - так говорили в те годы - прим. ред.) - я поменял порт приписки, перейдя в 135-ю школу, а затем,
по соседству, в 31-ю английскую спецшколу.
Там-то всё и началось…
1978-1979
Родители купили мне немецкую акустическую гитару "Резоната", но для начала она провисела, пылясь, на стене, за дверью, года три.
В те годы у меня были другие увлечения. Я рисовал комиксы, читал запоем Рэя Брэдбери, набирал себе регулярную армию из оловянных
и пластмассовых солдат, гонял с братаном на велике, много участвовал в школьных и пионерлагерных спектаклях. Что до музыки -
долгими летними вечерами на даче мы с Бабушкой с огромным удовольствием слушали Лидию Русланову.
Так вот, началось всё это в коридорах доброй памяти 31-й школы, что за МХАТом на Твербуле (Тверской бульвар - прим. ред.). Это случилось
осенью 1978 года,
то есть, как я уже сказал, десять лет спустя после того дня, когда я впервые коснулся гитарной струны. Кому первому стукнула эта идея
в голову, теперь уж и не вспомнить. Но загорелось нам играть, хотя играть тогда никто ни на чем не умел, кроме, разве, Басова,
тренькавшего немного на балалайке. Поначалу мы решили вопрос просто. Под фонограмму с пластинки мы пели полюбившиеся нам вещи,
как например, "Money, Money" (Песня группы АВВА - прим. ред.), записанная с Басовым и Петренко. В отличие от оригинала, мы, каждый по разу, выкрикивали слово
"мани", и далее в том же духе. Потом мы стали писать свои слова на известные мелодии - как на русском, так и на английском.
Рано или поздно это должно было нам надоесть, и, в конце концов, надоело. Решено было идти учиться. И с осени мы с Сережкой Романовым
пошли на курсы электрогитаристов (так написано у автора - прим. ред.). Питрик хотел было к нам примазаться, но ему было строго указано, и
он пошёл учиться на барабанщика.
Сережа Романов у себя дома, ок. 1981
К этому времени, естественно, встал вопрос о названии группы. Сначала появилось что-то романтическое - Sun Star Express. Потом мы
попытались слепить название из наших имён, и получилось WellBus & Peders Orchestra, но тоже ненадолго. Однажды зимой, после занятий,
пошли ко МХАТу, спорили там долго. Спор перерос в дружескую потасовку. И вот тут-то мне в голову пришла идея: мы - враги. И, будучи
всё-таки учениками английской школы, мы назвались ENEMIES.
Саша "Бас" Басов и Ренат Поляков на репетиции дома у Сережи Романова, ок. 1981
Пока мы учились на музыкантов, мы не забрасывали свою деятельность. Особенно часто собирались у Сашки Басова, в его 106-метровой квартире.
Мы сидели на просторной кухне, пили грог, Бас с Грычом курили Беломор, обсуждали, что играть, спорили до хрипоты, ругались страшно.
Дима "Грыч" Григорьев, ок. 1981
1980
Весной 80-го нам представилась возможность дебютировать. Наша одноклассница Катя Лисицина переходила в другую школу, в Бауманском районе,
и давала прощальный ужин. После застолья и танцев под магнитофон решили немного повеселиться, и спеть частушки про Киевский вокзал.
Но так как родители были дома, было решено перевести всё, что можно (а, точнее, что нельзя) на английский. Мы выбрались на лестницу
- я, Митяй, Ваньша, Ходун, Шуршаков и Питрик. Пока писали, покатывались со смеху. И, к счастью, отсмеялись. Потом мы с Митькой пели,
Бас с Грычом играли на прихваченных по случаю балалайках, а Питрик лупил палочками по стульям. Был аншлаг. И хохот стоял страшный.
Миша "Питрик" Петренко, ок. 1982
Весной, под давлением родичей, мне пришлось покинуть кружок, дабы готовиться к экзаменам за восьмой класс. Сережка же доучился до лета,
что, впрочем, ему не помогло. К лету Бас научился играть на семиструнке, и мы с ним часто собирались вместе. Ездили как-то раз в больницу
к Петренко, который в очередной раз себе что-то сломал, и играли у него под окнами. Врачи нас прогоняли, а из окон кричали: "Еще давай!"
Вообще, с Питриком вечно что-нибудь приключалось: то на горных лыжах на девушку какую засмотрится, то съест что-нибудь не то…
1981
Весной 81-го мы в своём классическом составе записали первую мою вещь - Среди Звёзд. Я играл партию бас-гитары, Серега делал ритм,
Питрик стучал, Юлька Рутберг играла на фо-но, а Бас играл то на балалайке, то на флейте, то на банджо, то на губной гармошке, то на
семиструнке, из каждого из этих инструментов извлекая совершенно немыслимые звуки.
Юля Рутберг у себя дома, ок. 1981
Басов, кстати сказать, был весьма одарённой личностью, писал стихи, рассказы, пьесы, музыку, картины, осваивал разнообразные музыкальные
инструменты. Каждый год мы ставили спектакли по его сценариям (сейчас А. В. Басов - сценарист и режиссер). Первый был какой-то боевик.
Не помню о чём, помню лишь, что все
выбегали на сцену и падали, сражённые выстрелом. Убито оказалось полкласса. Второй был пиратский, где я был капитаном Девото. Затем
- "Репортёр" по рассказам А.Хайта. пьеса получилась очень интересная. До сих пор у Оксанки Ивановой хранится катушка с записью этого
спектакля. И последний - по роману всё того же А. В. Басова "Ветер, или Повесть о декабристах", где я удостоился чести играть князя
Сергея Григорьевича Волконского. Была у нас ещё радиопостановка "Серька среди бандитов". Потом Басов написал оперу "Иванушка-Супердурачок",
но мы её так и не поставили. Бас увлёкся футуризмом, основал издательство ХРЕНЪ, где в литературно-художественном альманахе ЯРЪ (что
интересно, ко мне в руки этот альманах попал уже в начале 2000-х годов от архитектора Риты Войтинской, гражданской жены Миши Болдумана,
который дружил с Басовым и тоже печатался в этом альманахе - прим. ред.)
печатались наши бывшие музыканты и актёры, и его новые друзья-сподвижники, московские и питерские бурлюковцы-маяковцы, в частности
Ив.-Петров (Басов), М.Петерс-Жолтовский (Петренко, живший тогда на ул.Жолтовского), Грыч-Пружинов, Лена Александрова, а также Александр
Жаль, любивший оставлять такие автографы:
Долой Советскую Власть!
Кричали меньшевики в 1917 году.
Не вышло!
А. Жаль
(в 1981 году писать такое на стенах было чревато крупными неприятностями от КГБ и даже простой милиции - прим. ред.)
альманах "ЯРЪ" издательства "Хренъ", 1981, №1.
На протяжении всей истории существования ВРАГОВ, группу лихорадило страшно. Серегу то выгоняли за шалопайство, то принимали обратно.
Перепробовали почти весь класс. По одному разу записались с нами Оксана Иванова, Грыч, Гонч, Шуршаков, и даже мой брат Ромка. В то время
я здорово подружился с Митькой Москвитиным. Он мне притаскивал кассеты с записями НАЗАРЕТ, КВИН, ДИП ПЁРПЛ, СТАТУС КВО, СЛЭЙД и мои
музыкальные вкусы и пристрастия постепенно изменились. Как раз к началу 82-го года наша команда, навраждовавшись, самораспустилась.
Все думали о том, куда поступать, и как туда поступить. Нас эти вопросы тоже волновали, но как-то, видимо, не очень сильно.
В общем, вдруг нарисовался на горизонте наш бывший одноклассник Валера Левин. Получилось у нас 2 барабанщика и 2 гитариста.
Но сей проект лишь украсил басню великого баснописца - Как, друзья, вы ни садитесь…
Ренат Поляков и Митя Москвитин на школьном дворе, ок. 1982
Однажды я зашел к Митяю. У него тогда пианино ещё не было так расстроено, как сейчас, и сбацал ему свою новую вещицу. Видели бы вы
Митьку! - он долго ловил воздух ртом, а потом закричал: "Ох, и ни хрена ж себе! Это же тяжелей, чем у ПЁРПЛ!" Потом Митька мне все
уши прожужжал, чтобы я ерундой не занимался, сделал команду и назвал её ДЕГРАДАЦИЯ. Ну, он вообще всегда был очень категоричен во всём.
Короче, я был не против затеи. Но у Мити был один недостаток - несмотря на пианино дома и занятия в музыкальной школе в двухлетнем
возрасте, он не умел ни на чём играть. Митяйсон вскоре остыл, и вот из-за чего…
Митя Москвитин у себя дома, ок. 1982
1982
82-й год у нас был, как известно, выпускной. Каждый сданный экзамен мы всем классом отмечали дружеской попойкой. Кстати, какие у
нас попойки были - отдельный разговор. Всё вместе могут вспомнить только все вместе. Про то, как Грыч превратил в пыль 2 бутылки
из-под шампанского, растолчя их ("растолчя", "бегя" - такие необычные слова часто встречаются у автора - прим. ред.) в раковине, як в ступе;
как я у Тесленки нечаянно косяк вышиб (речь явно идет о косяке дверном. В те годы школьники (тем более - английской спецшколы) не баловались косяками с анашой); как Митяй с Ваньшей
вернулись с дамской пьянки, потрясённые до глубины души; как у Беспала сломали стол и сексодром, а огромную цветочную вазу залили
вином; как Катька Щурова поймала чёрную Волгу, кокетливо показав из-под платья ножку, а в это время из-за кустов появился я, вися
на плечах живых ещё товарищей. Во время одной из таких пьянок Митяй с Ходуном, выйдя во двор продышаться, получили по мордам от местных
наци мы все выбежали из квартиры, стали искать подлых нацистов. Тут и наткнулись на репетировавшую в подвале группу КАЗУС.
У них все стены были исписаны, в том числе и свастикой. Сначала мы хотели им крупно навалять, но ребята объяснили, что приходил
тут какой-то урод и все стены им исписал. Мы послушали, что они играют, и нам как-то сразу очень понравилось. Это была отчаянная
рок-н-ролльная банда. Гитарный состав в ней менялся почти каждую неделю, что ничуть не влияло на их репертуар и на качество исполнения.
В то время там были Лёша Кожекин на барабанах, Игорь Хазов на басу, молоденький школьник Серёжа Кумин и ветеран Миша Жучков,
переметнувшийся из тогдашнего МИРАЖА, делали сдвоенное соло. У них что ни песня - хит. А названия-то какие: Портвейн, Анаша, Блоха.
Мы с Митькой стали приезжать к ним каждый день. Кожекин стал учить Митяя играть на барабанах. А я, засосав стакан, орал экспромтом
садистские частушки типа:
Раз под вечер Петя деду
Положил в постель торпеду
Рано утром дедов хер
Пролетал над ГДР.
За этим куплетом, помнится, последовал взрыв истерического хохота, и никто не мог дальше играть. Всё это продолжалось до осени.
Алексей Кожекин, барабанщик "Казуса", ок. 1982
Осенью я поступил в Торезовский иняз. Первого сентября, после торжественной части была первая лекция - по КПСС. Уже тогда слушать
отчаянно не хотелось. Но - чу! Слышу сзади шёпот: "Ты, Серёга, будешь на гитаре, я, пожалуй, на басу, а Гера - на ударных." Тут я
понял, что сей вопрос не может решаться без меня. Обернулся - "Ребята, я с вами!" Лёха Музычкин, тот, что говорил, быстро перераспределил
роли, и родилась новая банда. В институте был комплект венгерской аппаратуры, на неё-то мы и сели. Вскоре руководство института подкинуло
нам руководителя - Игоря Пастернака, тогда ещё студента Гнесинки, а также массу народа, желавшего приобщиться к миру музыки - так
называемый ФОП (существовавший тогда в институте "Факультет общественных профессий" - прим. ред.). Пастернак был изумлён, узнав, что подавляющее большинство будущих "руководителей ВИА" не знакомо с нотами.
С ним мы разучивали всякую дребедень, а когда он уходил, играли блюзы и рок-н-роллы, засиживаясь в нашей 25-й комнате до полуночи,
пока не закрывали институт. Пастернак приходил к нам всё реже, а потом и вовсе перестал. Поэтому мы все 6 часов после занятий
добросовестно играли блюзы, а "масса народа", поняв, что ей в 25-й ничего не светит, отвалила, оставив нам верного друга и
поклонника №1 - Андрюху Шукшина. Связи с КАЗУСОМ я, кстати, не порвал, приезжал туда, привозил с собой Лёху и дядю Серёжу Чибисова, Ромку.
Ренат Поляков (бас), Алексей "Музей" Музычкин (соло), Сергей "Чибис" Чибисов (ритм), 1982
Вершиной нашего творчества в 25-й стала серия Крэйзовых Блюзов - Экстаз, Оргазм, Климакс, Дэбил Рок, Повышенное Артериальное Давление.
В последней барабанщик Гера Титов играл на соло-гитаре, гитарист Дядя Серёжка - на басу, Лёха мочил по барабанам, я же играл на пианино,
и даже, по-моему, Андрюха играл на гитаре. Знаменательно, что за время наших репетиций в 25-й мы раз 400 прогнали битловскую I Saw Her
Standing There, До сих пор при словах "when she was just seventeen…" у каждого из той замечательной пятёрки загораются глаза. Помнится,
однажды мы играли незабвенный Портвейн. В том месте, где кончался второй куплет, я вдруг издал страшный крик, Гера с испугу шарахнул не
в долю по тарелке, а Лёха неожиданно съехал на 12-й лад и изобразил соло на одной струне. Продолжали мы играть на корточках, не могя
разогнуться от смеха над самими собой. После репетиции, когда мы ехали домой, нас преследовали кошмарные глюки. В метро, на улице, в
троллейбусе вокруг нас витали наши блюзы, наплывая откуда-то сверху, заползая сбоку, таща в сторону, подхватывая нас и кружа в каком-то
страшном блюзовом вихре. Это была полная крэйза, но это было славное время. Однако после нашего первого же публичного выступления в
инязе 25-ю закрыли.
Ренат Поляков, 1982/83
1983
Летом я написал несколько новых композиций, и призвал на помощь Ромку, так как Лёху, Серёгу и Германа забрали в армию. С Ромкой мы
сделали что-то вроде студийной группы. Собрали до кучи несколько магнитофонов, микрофонов и целый месяц мы с ним экспериментировали
с наложениями, проводя по восемнадцать часов в сутки за пультом. Эти летние эксперименты были посвящены Блэкмору и Музычкину, и были
озаглавлены Верхом На Радуге. Затем я устроился на работу на Центральный Телеграф оператором. Вскоре я узнал, что Лёху в армию не взяли,
вернули с ГСП. Я тотчас же метнулся искать базу для репетиций, и нашёл её в том же Телеграфе. Сразу собралась и старая школьная гвардия.
Питрик привел с собой из Второго Меда клавишника, а Митяй притащил из МГРей (Геолого-разведочный институт, МГРИ - прим. ред.) гитариста. Около месяца я бегал с бумагами по магазинам,
выписывая аппаратуру для группы. И наступил критический момент! Наконец-то 10.000 были успешно истрачены и вот мы уже выгружаем всю эту
аппаратуру в клубе Телеграфа. Репетировали мы до этого на старых разбитых У-Родинах, то есть на усилителях "Родина". Решили обкатать
новые комплекты ЭСКО-100 сразу после ноябрьских праздников. Однажды в начале ноября у метро "Бауманская" я встретил Лёшу Голюкова из
нашего колледжа. Оказалось, что он живёт в двух минутах ходьбы от меня. Я ехал в Яму, что в Столешниках (знаменитый в 70-х и 80-х
пивной бар на углу Столешникова переулка и улицы Пушкинской - прим. ред.), где забил стрелку с Музеем
на предмет попить пивка. Я позвал Лёшку Голюкова с собой, а в Яме за кружкой пива выяснилось, что у Лёши есть кинокамера, и что он умеет
снимать. Мы восприняли это на Урра-а-а!! и решили, что Глюкман будет снимать для нас клипы.
Алексей "Глюкман" Голюков, 1983
Пивной бар "Яма" в Столешниковом переулке, 1980-е гг., рисунок из интернета.
С тем мы с Лёхой Музычкиным и отбыли в Питер
на праздники. Мы там чудесно провели времечко. Жили у его знакомых на Васильевском. Завтракали пустым чаем, обедали пирожками с кофе в
Сайгоне на Невском. Днём ходили по музеям (однако - по музеям с Музеем!), любовались городом, бродили по старым улочкам, а вечером ужинали
водкой с портвейном.
Ренат Поляков (бас), Алексей Музычкин (гитара), Михаил Петренко (барабаны), 1983
А когда три дня спустя мы вернулись в Москву, меня уже ждала повестка из военкомата.
Мне форму новую дадут,
Научат бить из автомата.
Кода по улице пройду, -
Умрут от зависти ребята.
(слова из песни "Машины Времени" - прим. ред.)
1983-1985
Через два дня я сидел в Домодедовском аэропорту, а ещё через три дня я был в Комсомольске-на-Амуре. На Амуре мне тускло светило житьё-бытьё,
но мама и Майя вели на гражданке изнурительную войну с властьпредержащими, и в январе меня из ВВ перевели в Кавполк. Я попал в оркестр,
где был и свой ансамбль. Благодаря заботам барабанщика и гитариста Миши Затравкина я узнал, что такое хэви-метал, услышал Judas Priest, Iron Maiden, Ted Nugent
и многих других. Я научился более-менее хорошо играть на басу не только рок-н-ролл, а заодно и научился извлекать звуки "му" из некоторых
духовых.
Сергей Баев (ритм-гитара), Виктор Рыжов (гитара/вокал), Михаил Затравкин (барабаны/вокал), Ренат Поляков (бас), 1984
Когда Мишель уволился, он прислал себе на замену своего старого приятеля Лёшу Туманова. С Лёшей ВОЕННЫЕ ИГРЫ воспряли духом.
Мы частенько выезжали из полка, играли на танцах, свадьбах. Благодаря этому я приобрёл незаменимый опыт выступлений alive и уже не боялся
публики и тёмного зала, как раньше, уже не тряслись руки, не потели ладони и не пересыхало в горле. Один раз я даже сплясал вместе с
танцующими, продолжая играть на басу.
Ренат Поляков (бас), Алексей Туманов (гитара), 1984
В армии я много переписывался с друзьями. Узнал, что в 25-й поселилась какая-то левая команда, что группу ТЕЛЕГРАФ сепаратисты петренковцы
переименовали в ФИЛИН. Музычкина, служившего в Прибалтике, сей факт очень взволновал, однако беспокоиться вскоре стало не о чем - Питрик
женился, ФИЛИН распался, а база, которую Питрик поклялся удержать до нашего возвращения, была безвозвратно утеряна.
Служил я довольно интересно. Полк наш участвовал в съёмках многих фильмов - всего около 300 за двадцать лет. Первым был Война и Мир. А на
моей памяти снимали Битву за Москву, Оборону Одессы, Чёрную Стрелу, Михайло Ломоносова, Багратиона, и Петра Великого (NBC). Это были
самые грандиозные съёмки. Четыре месяца мы прожили в деревне близ Суздаля - куры, гуси, утки, печка, танцы в клубе, водка. Службу никто
не нёс. Да и некуда было её нести - так она и провалялась под забором всю зиму. Меня туда послали как переводчика, и, шатаясь по
съёмочной площадке, я перезнакомился с массой известных людей, не подозревая, что Витто - это кинооператор №1 в Европе Витторио Стораро,
а Марвин Чомски - один из самых известных американских режиссёров, что итальянка Ванесса на самом деле английская кинозвезда Ванесса
Редгрейв, да и Максимиллиана Шелла, игравшего Петра, я называл просто Ян. Правда, мои беседы с иностранцами не прошли даром - меня
отстранили от съёмок.
Ренат Поляков, 1985
Вернувшись после съёмок в полк, я продолжил концертную деятельность. Мы с Лёшей, Дэнисом и Мишей Маториным тогда очень много новых вещей
написали и, набравшись наглости, исполняли их повсюду. А когда придумывали название для обновлённого за счёт молодого пополнения состава,
из слова "контраст" случайно выпала буква Т, и получилось - КОНТРАС.
CONTRAS: Ренат Поляков (бас), Вася Стефаниди (барабаны), Денис Банников (орган), Алексей Туманов (гитара), Михаил Маторин, 1985
1985-1986
Однако, всему своё время, и осенью 85-го, несмотря на уговоры остаться ещё поиграть, я, наконец, дембельнулся. Митяй к тому времени уж
год, как был забрит в солдаты, и влачил службу в Хунгарии. Вскоре после меня вернулся и Музей. В армии он познакомился с Михой Синяткиным,
который тоже писал песни и неплохо играл на гитаре. Миха, ко всему прочему, оказался клеевым чуваком, и таким образом родилась новая группа,
воплотив выношенную в армии мечту - проект ЕВРОПА.
(осталось немного фотографий того времени, немножко школьных, совсем мало армейских, немного, сделанных Вилли. Потом, после СССР, вдруг
появились цветные. Сначала отечественные и ОРВО, потом стал появляться Кодак. Черно-белые остались в том времени, за гранью зимы 1991
года, как символ того времени, но отнюдь не как символ цвета того времени. То время было красивее и интереснее. Наверное, поэтому мне
вполне хватает черно-белых. Остальное заполняет моя память. По мере продвижения с рассказом, буду комплектовать его сохранившимися
фотографиями тех лет, и выкладывать на сайте.)
Лёха и Миха писали классные вещи, а, если уж они это делали вместе, то получалась просто чума. Единственное только, у нас барабанщика
не было, что не помешало нам вступить в рок-клуб. О том, чтобы сесть на аппарат иняза, речи быть не могло. Там сидела группа Мистер
Твистер, резко набиравшая популярность в силу своего репертуара - твист, шейк, рок-н-ролл a la retro.
Вадим, Валера, Вилли, Олег (группа МИСТЕР ТВИСТЕР), 1985
К счастью, у Михи нашёлся приятель,
тоже недавно вернувшийся из армии - Слава Любимов. У него дома была куча гитар, магнитофонов, микрофонов, усилителей, колонок, мониторов,
микшер, кухня, электроорган, примочки всякие для гитар, и куча проводов - провода, провода, в общем, студия. Сначала мы хотели призвать
под свои знамёна старого гвардейца Кожекина, но тот, после распада КАЗУСА, как говорится, давненько не брал в руки палочек, и давно уже
работал жокеем-наездником на Ипподроме. Я ещё зимой с помощью Мишеля Затравкина купил себе бас-гитару, а в марте мы с Лёхой покупали ему
Этерну (марка гитары Eterna - прим. ред.) на Садово-Кудринской (известный в 80-е комиссионный магазин - прим. ред.).
В феврале-марте я круто дринчал (пил, выпивал - на слэнге 80-х - прим. ред.), и лишь только в апреле мы серьёзно занялись репетициями.
В те дни я где-то на берегу Яузы познакомился с Артуром Ланном. Этот тоже недавно вылез из сапога ("вылез из сапога" - демобилизовался из армии - прим. ред.), и, узнав о моих планах, решил
подвизаться играть у нас на драмсах ("драмсы" от англ.drums - барабаны - прим. ред.). Как оказалось, играть он не умел абсолютно, умел лишь строить грандиозные планы. Нам вскоре
это надоело, мы его разок продинамили, и он исчез из поля зрения. А драмсистом в итоге стал Слава. К тому времени я написал несколько
вещей в стиле хард-н-хэви. Они мне очень нравились, и всё время их напевал - дома, в пути. И, - странное дело, - я заметил, что в метро
у меня стали рождаться тексты. Я никогда раньше стихов не писал и, понятное дело, стал много ездить на метро. Так родились первые
полноценно мои песни. 6 мая мы со Славой попробовали вдвоём писануться, и вышло нехило. На следующий день мы записали подряд ещё
четыре вещи. Славик вообще был для нас находкой. Откуда вдруг на нашем горизонте нарисовался этот чуть ли не детсадовский друг Михи,
до сих пор непонятно, но играл он практически на всём, и ещё на скрипке. К тому же отменный радиомастер и звукорежиссёр. С мая мы бывали
у Славки каждый божий день. Иногда мы у него просиживали неделями, прогоняя по многу раз одни и те же вещи, сочиняя на ходу новые, пья
пиво и чай, нещадно дымя сигаретами, и постоянно опрокидывая пепельницы, чем вначале вызывали у Славы бурю негодования, а потом уже
только взрыв хохота, так как это просто стало доброй традицией ("ну что, сегодня еще не опрокидывали?"). По ночам, когда уже нельзя
было играть, мы, для развлекухи, придумывали название для группы - Странный План, Куда?, Нервовстряс, Крутой Подъём, Радостный Птиц
или Радостный Птах, Лом, Сумасшедший Сыр, - обсасывая какие-то рифмы и рифы до бесконечности. Всё это усугублялось крепким чаем и
сигаретами. На самом деле это не Сыр был сумасшедший, это у нас крыша ехала отчаянно.
Слава Любибов, Рен Поляков, 1986
Однажды мой однокурсник Андрюха Варганов притащил к нам на репетицию шведа Гуннара. Гуннар сказал "Хэй!", что по-шведски означает "Привет!",
на что мы дружно воскликнули "Хэй!", и стал нас записывать. Ему нужна была андерграундовая команда. Ему наши песни понравились, и он клялся
и божился, что прокрутит запись по стокгольмскому радио. Но что из этого выйдет, мы увидим позднее.
1986
В то время я ещё успевал много тусоваться. В рок-клубе я познакомился с менеджером Твистеров Володей Павленко. Он притащил меня однажды
в кафе Турист (на месте "Туриста" и сейчас есть кофейня на ул.Мясницкая - прим. ред.), где собирались менеджеры, московские и заезжие музыканты, пили кофе, травили свежие анекдоты и обсуждали
концептуальность экзистенциализма. Это всё немало меня забавляло. Ко всему прочему я встречался с девушкой, с коей незадолго до этого
познакомился на Пушке (Пушка - Пушкинская площадь - прим. ред.). Она меня перезнакомила со всей своей тусовкой, и, время от времени, мне приходилось ходить с ней на вечеринки
её компании. Вилли же Павленко внёс своё разлагающее влияние следующим образом. Он работал у нас в инязе в киноаппаратной, и однажды,
когда я в очередной раз прогуливал пару по КПСС, он мне поведал, что едет в Питер на рок-фестиваль. Минуты через половину мои колебания
вылились в вопрос - Во сколько поезд? - ЭР-200 отходил в 12:53. Я побежал за Музычкиным - у него в 11 часов заканчивалась вторая пара.
Тот сказал только: Погодите, я за деньгами домой смотаюсь. Вскоре мы были на перроне. Причем, я успел захватить дома магнитофон и бутылку
спирта. Всю дорогу мы с Лёхой, Вовкой и Ефимом Шапиро, тогдашним менеджером Бригады С, просидели в вагоне-буфете, слушая музыку и потягивая
спиртик из бутылки из-под Боржоми. Вечером того же дня, 30 мая, мы были в Питере. Как говорил потом Лёха, это было самое крутое путешествие
в его жизни. В час дня мы еще были в Москве, а в шесть, слегка бухие, выгружались в Питере. Не попав на вечерние концерты, мы байнули в
ближайшем шопе вайна и закатили дринчсейшн (слэнг, произв. от английских слов, "байнуть в шопе вайна" - купить в магазине вино, "дринчсейшн" - пьянка - прим. ред.) в фотостудии Алекса Михневича, армейского друга Вовы, где, пьяные уже, фотографировались
со зверюшками из плюша и взгромоздившись на детский автомобильчик. Потом другой его друг - Юра Лосев - потащил нас на какой-то бёздник.
Виновнику торжества мы подарили концептуальный плакат с изображением строителя коммунизма и подписали его - "От звёзд московского
рок-н-ролла". Ночью Володя бросал в окно посуду, потом посуду в окно бросал хозяин, а мы звонили в Москву, чтобы узнать питерский ринг
("ринг" на тогдашнем слэнге - номер телефона - прим. ред.) Цоя. Потом помню ночное Купчино, потом ничего не помню.
Борис "Боб" Гребенщиков на концерте, "Аквариум", 1986/87 (фото: Вилли)
Юрий Шевчук и ДДТ на концерте, Сергей Курехин и Африка, 1986/87 (фото: Вилли)
На следующий день мы попали-таки на концерт Аквариума. Я был в восторге от Гребенщикова, и многие песни мне запомнились и запали в душу.
В тот же вечер мы с Вовкой, Лёхой и какой-то герлой вышли на Лиговку. Из одного из окон на Лиговке выглядывала бабуля. Мы её попросили
налить нам "железнодорожной воды" ("дай мне напиться железнодорожной воды…" - строки из песни Гребенщикова - прим. ред.). Бабуля, похоже, поняла нас, и вынесла 2-литровую бутыль с означенной водой и мы пошли в Москву,
горланя бобовские песни и прихлёбывая из огромной бутыли "железнодорожную воду". Ночь провели страшно - шли, спя. На следующий день
добрались до Малой Вишеры, но, нарвавшись на перерыв в электричках, решили поискать трассу. Не нашли, лишь углубились в просторы
России настолько, что вернулись в Москву только на третий день. (Здесь, видимо, надо отметить, что путешествие из Петербурга в
Москву автостопом обычно занимает менее суток.) Вернувшись, я понял, что хвосты мне никак не удастся сдать, и уехал к Вовке в
Сейшеновку.
(фото: Вилли)
Лето было полно сейшенов. Мы с Вовкой болтались, как хвост, за Твистерами, добровольно исполняя роль шоуменов, и танцевали до изнеможения.
Потом возникла мысль. Наше последнее путешествие в Питер мне так понравилось, что я решил съездить автостопом. Было решено ехать втроём -
я, Вовка и наша знакомая тусовщица Аня. Ночь перед отправлением была ознаменована чьими-то проводами в армию, и пьянкой по этому поводу,
а в 6 утра Вилли ворвался на Бауманский рынок, размахивая игрушечным маузером, с криком: "Мне стрёмно!", вследствие чего был повязан
ментами и обезоружен.
Александр Градский на концерте в Олимпийской Деревне, "Мистер Твистер" на репетиции, 1986/87 (фото: Вилли)
(Рассказ Даши: На рынок мы зашли втроем. Я, Музычкин и Вилли. До этого эти два великовозрастных детинушки устроили перестрелку в тролейбусе:
Вилли стрелял игрушеым пистолетом, а Музычкин пальцем. Потом зашли на рынок и Вилли крикнул: "Стоять, это ограбление". Где-то в конце
рынка обернулся мент. Мы с Лешкой схватили Вилли за шкирку, вытащили с рынка и убежали. Потом приехали, наконец-то, к Ренату
(куда, собственно, и ехали после проводов), но того дома не оказалось. Сели на лавочки у подъезда. Мы с Лешкой на одной, а Вилли на
другой улегся и "стрелял" из пистолета. Вдруг подъехала машина (обычные жигули), вышли трое, быстро ребят скрутили (у меня только сумку
проверили), один мент увидел у Вилли игрушечный пистолет и радостно заорал: "Вот оно, оружие!" В машине по дороге в ментовку разобрались
что к чему, менты рассказали, что их вызвала бдительная старушка, увидевшая из окна пистолет. В милиции нас проверили и отпустили, но
пистолет так и не отдали.))) )
Итак, 5 июля началось наше путешествие. Только к ночи добрались до Калинина, где и перенайтали ("перенайтать" - переночевать - прим. ред.). 6-го приехали в маленький и славный
Валдай, немного отдохнули и рванули к Новгороду. Под Новгородом мы нашли кемпинг, где нам удалось устроиться. Пока мы с Вилли заполняли
в ведомости графу "Вид транспорта" - мотоцикл Ява (это на троих-то!), Анка уже угощалась коньячком в местном пабе с двумя мэнами.
Поселили нас, кстати, втроём в одном домике. И никаких проблем, заметьте, паспорта не рассматривали. 7-го мы двинулись хитч-хайком
дальше. Около Чудова купались в какой-то стрёмной речке, где, по преданию, купался не то Пушкин, не то Толстой, не то сам Радищев во
время своего путешествия из Петербурга в Москву. Вечером были в Питере. Перенайтали в отстойнике, в депо, в спальном вагоне, можно
сказать, со всеми удобствами. На следующий день, 8-го июля, по пути на пляж мы были повязаны ментами за срыв розы в количестве 1
(одна) штука на Пушкинской площади Северной столицы. Отделение №16, как щас помню, но дело обошлось душеспасительной беседой. Особенно
долго разговаривали с Анкой-пулеметчицей. К вечеру тронулись дальше, ночью были в Луге, где хотели сдаться в ментовку на предмет
перенайтать, но нас не пустили, и пришлось спать в подъезде, куда мы с Вовой затащили скамейку с улицы. Весила она, наверное, тонну.
К утру 9-го с горем пополам добрались до Пскова, где на наше счастье, устроились в гостинице "Турист". В Пскове, как и в Новгороде,
в 1986 году вино за просто так не продавали. Но у нас с собою было из Питера. И свой приезд мы отметили ночью на берегу Великой ночными
оргиями. Сейшн закончился полным стебаловом (фраза, в приниципе, ничего конкретно не значащая. Что-то вроде - всё прошло хорошо и закончилось отлично - прим. ред.) 10-го мы съездили в Печорский монастырь. Анку в брюках не пускали. Юбку она
позаимствовала у местных. 11-го, пускаясь в дальнейший путь, мы решили часть вещей отправить домой, чтобы легче было идти. Пока
мы с Анкой упаковывали наши посылки, Вилли сидел в одних трусах в ателье, в ожидании, когда ему зашьют треснувшие джинсы. В тот день,
как назло, начался страшенный ливень. Под этим ливнем мы перешли границу Эстонии. Попутные машины ни с ленинградскими, ни с псковскими,
ни с эстонскими номерами не останавливались, на хуторе нас на ночь никто не хотел пускать, и мы боялись, что придется заночевать в лесу
под дождем. Часов через шесть пути пешком, где-то уже в Вярска, нас подобрал колхозный автобус, и довез к вечеру до Тарту. Мы продрогли
так, что у всех троих зуб на зуб не попадал в самом буквальном смысле слова. В гостинице, с неподражаемым эстонским акцентом, нам сообщили,
что мест нет, пришлось ночевать на автовокзале. Утром 12-го мы встретили Русских Людей. Они пили в вокзальном туалете водку, и, услышав
русскую речь, спросили у нас стакан, за что угостили и нас.
Александр Градский на концерте в Олимпийской Деревне, "Мистер Твистер" на репетиции, 1986/87 (фото: Вилли)
Кстати, когда утром мы покупали билеты в Питер, они кончились сразу же, и передо мной кассирша отказала уже двоим. Но очереди я не покинул,
и, подойдя к окошку, вдруг, видимо от волнения, заговорил с ней со страшным то ли латвийским, то ли литовским акцентом, к тому же перепутал
все слова и запинался, как не смог бы изобразить специально и актер. Кассирша даже переспросила " в Лээниинграад?" и я ей подтвердил "йа-йаа,
в Лээниинграааад!". И билеты для нас неожиданно оказались в кассе. Но несколько позже мы с Вилли все-таки решили ехать в Таллин, и
поменяли 2 билета, решив отправить нашу герлу на отдых. На прощание герла зашивала Вове джинсовку, обильно окропляя её слезьми. Отправив
Анку-пулеметчицу в Питер к другу Лосеву, мы поехали в Таллин. Выспавшись на вокзале, рано утром 13-го мы побродили по улицам Старого Города, и
вышли на трассу. Опять начался ливень. Нас взял эстонец на Камазе, и довёз почти до Питера. Из-за этого "почти" мы попали в курьёзную
ситуацию. В автобусе мы спросили у пассажиров: "Простите, а где мы? В каком городе?" Пассажиры изумились и ответили: "В Красном Селе".
Мы изумились тоже и спросили "А где это?" Они изумились еще больше, и объяснили, что недалеко от Питера. У Лосева нас давно ждали. Мы с
Вилли как-то очень спаялись за время путешествия и изумили лосевскую компанию тем, что вместе полезли в ванну, где сидели и стирали носки.
14-го мы получили 3 перевода из Москвы, выпили, закусили, и заночевали опять в вагоне в отстойнике. 15-го пытались получить перевод для
Вовы, но, как выяснилось впоследствии, он, вместо Ленинграда ушёл в Калининград. Но мы этого не знали, Вилли был зол, и чуть не разгромил
местный телеграф. Ночью где-то под Тосно мы жарили мясо, потом перенайтали в стоге сена. 16-го вечером мы добрались до Москвы. Через
несколько дней мы втроём поехали в Сейшеновку, где отмечали 20-го День Металлурга, пили вайн мужской и женский, устраивали купания в
прикиде ("прикид" - одежда - прим. ред.) и без оного, в общем - ночные оргии. Сейшн закончился полным стебаловом и нудистским пляжем.
В августе продолжились репетиции у Славки, но всё реже и реже. 29 сентября я поехал с подругой в Таллин. В Таллине в те дни должен был
состояться концерт КИНО, а у нас билетов не было. Я нагло позвонил Цою в Питер, благо, телефон его мне дал Вилли. Цой уже уехал, и мне
ответила его жена Марьяна, пообещав, что Виктор мне перезвонит, как только приедет в Таллин. Он действительно перезвонил на следующее
утро, и обещал протащить нас, что и сделал вечером, хотя видел меня впервые.
1987
К тому времени наш союз с Лёхой и Михой немного ослаб, и мы всё чаще собирались со Славой и его знакомым молодым гитаристом Димой, но
название группы оставалось по-прежнему ЕВРОПА. Мы временно посадили Диму за барабаны, и уже 1 ноября дали втроем первый концерт, где
впервые прозвучала моя музыка, мои стихи и мой вокал. Кстати, к тому времени я купил себе новый чехословацкий бас - чёрный Galaxis.
Ромка, прослышав про мои эксперименты, привёл к нам барабанщика Сергея Ратникова из СТАДИОНА, и уже 3 января 1987 мы играли вчетвером.
Тут пришло пренеприятное известие: шведская группа ЕВРОПА идёт победным маршем по хит-парадам всех стран. Ах, ты, Гуннар..мать твою
так-растак! Группу мы срочно переименовали в ЦЕХ. Но концерт оказался роковым. Я из-за Европы расстроился и уехал с компанией театралов
в Берёзки водку пьянствовать и безобразия нарушать. До конца апреля я носа не казал в Метрогородке, где Слава с Димой взяли на барабаны
какого-то ветерана-алкаша. В конце апреля я заглянул на их концерт, но оказалось, что барабанщик пьян и ребята попросили меня отыграть
нашу старую программу. "В последний раз". Я, как был в плаще, вышел, взял гитару, отыграл концерт, положил гитару, и уехал.
Юрий Шевчук и ДДТ на концерте, Сергей Курехин и Африка, 1986/87 (фото: Вилли)
Моя подруга только радовалась такому ходу дел, так как я мог уделять ей больше внимания. Но я без музыки тосковал ужасно, и
летом попробовал собрать новую группу РЭН с Рэном Поздняковым и Лёшей Тумановым.
Ренат Поздняков и Ренат Поляков, 1986
Впрочем, Лёша получил приглашение из СТАЛКЕРА, и вскоре
ушёл. Таким образом, у меня появилась опять масса свободного времени. Сидя у себя на работе, а я тогда подрабатывал на кафедре радиационной
гигиены Института усовершенствования врачей, я тихонько тренькал на гитаре, благо шеф мой, Николай Николаевич, относился ко мне
благожелательно, и сочинял новые вещи. В июле там занятий для курсантов не было. Один из моих знакомых, режиссер театра Compagnie
d`Avril Кирилл Калицкий предложил съездить в деревню под Муром. Деревня называлась Новые Махи, и это всё, что мы о не знали, кроме
того, нам дали ключи от дома. И вот мы вылезли из автобуса на опушке леса. Нам предстояло пройти ещё километров 5 по какой-то тропинке,
которую мы долго и тщетно искали. Благодаря какому-то десятому чувству я нашёл её - единственную верную. В тот же вечер мы нажрались.
Я вытащил хозяйский баян, нацепил ментовскую фуражку, которую нашёл в сенях, и, выйдя на крыльцо, загорланил нашу с Кирой любимую:
"Нарву цветоооов и подарю букееет…" днём мы ходили по ягоды-грибы, а вечером опять пили, закусывая жареными грибами с картошечкой,
да с молоком парным с ягодами.
Осенью снова начались занятия в институте, и я восстановил дружеские отношения со Славой и Димой. Мы решили собраться опять. Однако
свой Galaxis я к этому времени продал, дабы купить девушке в подарок шубку. Прямо как у Майка в песне: "Ты продала мою гитару, и
купила себе пальто…" Но Дима мне помог. Я недорого купил чешскую бас-гитару Alpha и развернулась работа. Мы пилили фанеру для колонок,
доставали машинку для записи, бегали по организациям с документами. Итог получился неплохой: у нас был свой аппарат ватт на 500, вместо
барабанщика - Roland TR-505 Drum Machine, группа была зарегистрирована в Рок-Лаборатории, аттестована, и с залитованной в ЕНМЦ
("литовка" - разрешение на исполнение или опубликование, Единый научно-методический центр - прим. ред.)
программой.
Мужики из группы в то время меня ругали за то, что я связался с самодеятельностью, но мне было просто всё по кайфу. А дело вот в чём.
У нас в инязе намечалась театрально-музыкальная постановка, и я, полагаясь на свой прежний опыт в этой области, согласился принять в
ней участие. Мы сделали пародии на тему пребывания ССО на картошке. Перед спектаклем мы с Серёгой Павловым и Андреем Варгановым вмазали,
конечно. Я забывал слова и промахивался мимо струн. Но прошло отлично.
Ренат Поляков и Андрей Варганов в музыкально-театральной постановке в инязе.
Зимой мне удалось попасть на совершенно классный сейшн URIAH HEEP. Они давали бесплатный концерт для всех хипов, металлистов, рокеров,
с целью снять рекламный фильм. Они играли для нас около часа, а мы бесились под самой сценой, на том самом месте, которое на официальных
концертах было мертвым пространством.(В те годы еще не существовало "танцевального партера". Пространство между сидящим залом и сценой разделяли металлические ограждения
с милицией и дружинниками - прим. ред., www.seva.ru/rock/) (*)
Mick Box. Uriah Heep в Москве, июль 1987 (фото: Вилли)
Вилли (Вова Павленко) в это время пошёл работать в журнал "Юность" фотографом в отдел публицистики. Меня это дело также заинтересовало, и
в январе я отправился с ним в командировку в Касимов. В Касимове тоска смертная, и мы, дабы не отстать от аборигенов, запили там горькую.
Вернувшись, я отыграл с ЦЕХОМ великолепный концерт в Загорске, а потом в ДК МЭЛЗ, где были немцы, которым очень понравилось, и они нам даже
кинули на сцену плюшевого медведя.
журнал "Юность" с очерком из Друскининкая, 1987
концерт ЦЕХЪ в ДК МЭЛЗ, 1987
1988
В конце января я расстался с девушкой, из-за которой пришлось продать бас-гитару Galaxis, и вместе с Вилли перевёз свои вещи обратно домой
на Бауманскую. Через пару дней мы с Вилли и Костей Елгешиным из "20й комнаты" Юности (В журнале "Юность" был раздел "20-я комната", по
названию кабинета в редакции, где статьи писали исключительно непрофессинальные журналисты и студенты журфака. Этот раздел возник как раз
в 1987 году, и руководил им журналист Михаил Хромаков - прим. ред.,
felix-shved.livejournal.com) поехали в Питер брать интервью у Боба (Бобом тогда, да и сейчас тоже иногда, называли Бориса Гребенщикова
- прим. ред.). Жили там на Васильевском у Жени, с которой Вилли незадолго до этого познакомился, и она приглашала его к себе.
Мы провели там дня 4, и мне нужно было срочно ехать обратно - предстоял концерт ЦЕХА.
Концерт был самый-самый. Один Славкин знакомый изготовил для нас петарды, я жёг
бенгальские огни, и к тому же сыграл свою сольную композицию на басу, можно сказать, мемориальную, под названием "Европа".
концерт ЦЕХЪ в ДК МЭЛЗ, 1988
Шёл февраль. Я к этому времени увлёкся не только журналистикой, но и фотографией. И даже удостоился чести быть приглашенным на свадьбу
моего однокурсника в качестве фотографа. Резюмировать можно так - фотограф и свидетель напились больше всех. Рассказывают, что я просидел
в ванной часа 3, после чего дверью повредил лицо Володе Соколову, моему одногруппнику. Но и сам с утра обнаружил на своём фейсе шрам.
Причём проснулся я привязанным к лавке.
8 марта в ДК Горбунова был сейшн Майка (Майк Науменко - прим. ред.), где я отплясывал рок-н-ролл вместе с Зоопарком, а потом мы с
Вилли брали интервью у Майка.
Майк сидел во главе длинного стола, музыканты по одну руку, мы с Вилли - по другую. Перед началом интервью полагалось выпить. Может, у
Майка была такая проверка на вшивость, я не знаю. Но выпивали мы долго, и получилось не столько интервью, сколько просто душевная беседа
за бутылкой, окончание которой я слабо помню.
Юрий Шевчук и ДДТ на концерте, Сергей Курехин и Африка, 1986/87 (фото: Вилли)
А на следующий день был наш собственный сейшн. Надо сказать, что перед сейшеном мы вместе собирались только раз на квартире у Вовы. Лёха
давно уже не брал в руки гитару, а барабанщик Миша, по-моему, за кухню сел ("кухня" - ударная установка - прим. ред.) впервые на этом
концерте. Перед концертом мы с Лёхой играли джем с СЕКРЕТНЫМ УЖИНОМ А. Доброва и
мгушной КАРАКАТИЦЕЙ, Миши нигде не было видно - по бабам, что ли, бегал. А Вова квасил бормотуху с тюменьской
ИНСТРУКЦИЕЙ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Кстати, наша околомузыкальная группировка, волею безумной
Виллиной фантазии была названа ЗАПИСКИ БАКУНИНА.
Началось с того,
что Вилли вылез с мирной Каракатицей, и ползал в маскхалате по сцене на песне "Халхин-Гол". Потом катался по сцене, как пёс, которого
замучили вши и репей. Когда же все мы вылезли на сцену, мы изобразили страшный антимузыкальный грохот, Вилли первым делом уронил микрофонную
стойку. Для затравочки мы спели All You Need Is Love и We Shall Overcome на мотив Ой, Мороз, Мороз. Потом Вилли заорал песню про Сталина,
вычитанную в книжечке издания 39-го года. Когда из публики закричали что-то нелицеприятное, Вова заявил, что все могут убираться отсюда,
если не нравится. Я кричал - Вилли, покажи им! Финальным номером был рок-н-ролл Бэби, Я - Дегенерат, на которой нас отрубили, но мы
получили заслуженные аплодисменты. Тут на сцене появился апельсин, который я со злости метнул обратно в зал. Потом со сцены выгнали
ИНСТРУКЦИЮ, читавшую стихи про то, как они ненавидят эту страну. В общем, нам пришлось хватать ноги в руки и резко скипать оттуда,
чтобы нас не повинтили. Тем более, что выяснилось, что я попал апельсином аккурат в парторга факультета, и всё это вкупе тянуло на
антисоветскую провокацию, и парторг вызвал милицию (Дело происходит в начале 1988 года, когда еще существуют списки
запрещенной литературы и списки запрещенных западных исполнителей, и милицию еще боялись - прим. ред.). Короче, мы бежали по улице Герцена
(ул. Большая Дмитровка - прим. ред.) с гитарами, барабанами, шнурами, куртками
в руках, и только где-то в переулках остановились, чтобы зачехлить инструменты и самим одеться.( labyrint.livejournal.com )
Репетиция: по часовой стрелке - Поляков на басу, гитара Музычкина, бонги Доброва, Фреза с флейтой, Фролов с гитарой, 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
Репетиция: стоят - Музей, Котя, Фролов, Али-Баба Фреза, спиной - Поляков, 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
(Рассказ басиста Рената Полякова: Рождение этой группы было самым необычным. Вилли пришел ко мне с предложением выступить в ДК МГУ на
концерте, посвященном Дню 8 марта. Ни группы, ни репертуара, ни сценического опыта у Вилли не было вообще. Но у него был фонтан энтузиазма.
За неделю до концерта Вилли написал несколько текстов, я положил их на музыку, на гитару пригласили Лешу Музычкина, на барабаны - Мишу
Климанова, учившегося с нами в инязе. Мы провели 2 или 3 репетиции в домашней студии, причем ниразу(!!!) группа целиком не собиралась. Решили, что
будет достаточно, если мы прямо перед концертом немного порепетируем вместе.
В программе нашего дня выступали также тюменьская панк-рок группа "Инструкция по Выживанию", МГУшная "Каракатица" и "Секретный Ужин".
Насколько мне помнится, Каракатица и Секретный Ужин выступили перед нами, причем Вилли плавно влился в их выступление в роли шоумена. А когда мы
начали нашу программу, их музыканты вышли с нами на сцену, да еще и присоединился известный тусовщик Берт и некоторые из наших друзей. В общем, на
сцене были самые невообразимые инструменты и люди: кто ползал, кто бегал, кто кидался стульями и размахивал цепями. Анархия, короче…
В течение некоторого времени после концерта мы еще встречались, пытаясь отрепетировать программу, приглашая новых музыкантов, но всегда
что-то мешало. Позже, году в 2006, Вилли нашел даже репетиционную базу, и помысливал о возрождении анархического панк-рок проекта. Но вскоре Володи
Павленко не стало…)
Сергей Фролов, Андрей Добров, Берт в роли "Сталина", Али-Баба Фреза, Александр "Котя" Котляров, 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
(Рассказ журналиста "Юности" Кости Елгешина: История этого единственного концерта группы "Записки Бакунина" достаточна забавна: зимой 88-го в МГУ проводился фестиваль любительских групп и Вилли, у которого друг учился там, предложил тоже что-нибудь забацать
Они отрепетировали в два присеста 3 вещи, одну из которых я помню - кажется, это была песня Свина "А из веревки смотрит вдаль комсомольский секретарь" и безо всяких комплексов (играть никто в команде толком не умел да и не хотел, в общем-то) вылезли на сцену.
Вилли давил на шоу - за ним, к примеру, виден Берт (тогда рок-тусовщик, а впоследствии продюсер ГрОба и нынешний продюсер "Мессер Чапса"; жаль, что не видно Саню Котлярова, который полз по-пластунски по сцене за Павленкой, а курящий трубку Берт отгонял его ногами.
По-моему, они все-таки успели спеть первый куплет, когда на сцену из зала полетел мандарин. Вилли поднял его и запустил обратно в зал - и попал в одногго из сидящих там комсюковских начальников. Через несколько секунд ток был отключен и карьера Вилли как рок-идола на этом была закончена...
А жаль - Вован был натуральным анархистом и проект мог бы получиться куда лучше того же "Монгол Шуудана".)
на фото: 1. Поляков, Музычкин, Добров, Вилли; 2. Вилли, Берт, Музей; 3. Климанов, Вилли, Поляков, Музычкин, Берт; 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
(Рассказ барабагщика Миши Климанова: Я, Боб Майк Хан, барабанщик первого и единственного состава анархокружка "Записки Бакунина" или просто "ЗБ"
ответственно заявляю: Играть хотели все!!! Но не могли!!!. В силу того что выпито было не мало...По поводу человека, который стоит сзади
за Вилии, ничего сказать плохого и хорошего не могу... На моей аналогичной фотографии его нет:))) Берт никакого отношения к "ЗБ" не имел...
По сцене слава богу никто не ползал... Мандарин или помидор, уж не помню что это было точно, но точно помню что залепили прямо по носу
тамошнему комсомольскому бонзе, после чего действительно звук убрали... Вещей кстати было сыграно аж целых три, одна из них "Чугунная Юбка"
а вот на третьей как раз и произошел инциндент. Прелюдией к нашему выступлению, или говоря профессиональным языком, у нас на разогреве была
группа под названием "Каракатица", исполнившая "We shall overcome" на пиле двуручке, что при вело в неописуемый восторг сидящих в первых
рядах панков с размалеванными хаерами... Кстати на пиле по моему играл наш бас-гитарист Renato ибн Poliako (ex. ЦЕХ)...
Состав группы "Записки Бакунина" 1987-1988 г.г. : Вилли - вокал, речитатив ( в перерывах между), Renato ибн Poliako - бас-гитара, Алексей
Музычкин - лидер-гитара, Боб Майк Хан - ударные)
на фото: 1. барабанщик Миша "Боб Майк Хан" Климанов; 2. Володя "Вилли Хан" Павленко;
3. басист Ренато ибн Поляко, гитарист Алексей "Музей Хан" Музычкин; 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
(Сергей Гурьев, обозреватель журнала "Урлайт", №19 (1988): Боевая группа воинствующих анархистов ЗАПИСКИ БАКУНИНА вылезла на сцену
совершенно осатаневшая от сознания, что вот наконец-то они дорвались до оной. Сразу
вспомнились и «детская болезнь левизны», и классовая борьба, и прочие анархизмы-
анахронизмы-анахренизмы. Саунд был абсолютно безобразным, ни зрители музыкантов, ни
музыканты себя почти не слышали, но чисто визуально все выглядело очень энергично. По
обрывкам звука, изредка вырывающимся из динамиков и мониторов, можно было понять, что
играются блюзы и рок-н-роллы. После того, как гитарист запустил в какого-то тамошнего
секретаря парткома очищенным апельсином, группе обрубили звук.
Аналогично поступили с уже знакомой нам тюменьской группой ИНСТРУКЦИЯ ПО
ВЫЖИВАНИЮ после того, как они с порога заявили о том, как трудно выжить в существующих
условиях.
Нудные университетские группы после этих бандитских вылазок были абсолютно
невыносимы.)
Звучит прелюдия We Shall Overcome/All You Need Is
Love в исполнении Вилли, Ренато и Алексея под аккомпанемент пилы Али-Бабы; 1988
Исполняется "Бэби, я "дегенерат", Вилли и Ренато; 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
жесткий рок-н-ролльный драйв и "драка" Вилли и Коти; разборки после выключения аппаратуры администратора группы З.Б. Кости Сомхишвили и
администрации ДК МГУ; 1988 (фото: Л. Хмельницкий)
На следующий день на нашем горизонте появились французы, снимавшие фильм о Союзе. Весь март мы провели вместе с ними, побывав в уголке
Дурова, круглосуточном кооперативном кафе "44" (Это было одно из первых частных кафе, работавших круглосуточно. В основном все
закрывались не позже 23 часов, как и до сих пор в маленьких провинциальных городках - прим. ред.), в музыкальном центре Стаса Намина, в кафе "У Фонтана", в инязе, на Петровке 38, в
Свято-Даниловском монастыре, у художника Сысоева, бывшего диссидента, и в ночном метро. Мы с Вовой не теряли времени, и сделали интервью
с Владимиром Жесткоффым, Патриком Камю, и помрежем Франсуазой, а также с Гариком из БРИГАДЫ и Пауком из КОРРОЗИИ. Каждый день мы обедали
в "Украине" вместе с нашими французами, один раз Намин устроил нам банкет в "Белграде", а Володя Жесткофф нас позвал однажды на пьянку к
Бельгийскому послу. Вот это было зрелище. Патрик только успевал мотаться за водкой в "Берёзку". 30 марта французы нам устроили прощальный
банкет и уехали на выборы президента.
группа "Коррозия Металла", Стас Намин, 1988 (фото: Вилли)
В апреле я с Вилли побывал на слёте КСП, где мы опять пьянствовали, как, впрочем, и все прочие вокруг нас. А в конце месяца мы получили
задание от редакции "Юности" съездить в командировку в Литву. Вильнюс - Друскининкай - Каунас. Там мы много занимались делом, собирая
материал для статьи о погибшем в перестрелке с бандитами милиционере, но и оттянулись мы в Литве классно. Вот ведь - живут как нормальные
люди. Надо сказать, что (здесь, видимо, утеряна часть текста - прим. ред.)
В начале мая мы получили задание из "Трезвости и Культуры" сделать материал о Б.Г. И, что интересно, через полчаса встретили его на
Пушкинской площади у кинотеатра "Россия". Он пил кофе по-турецки на улице, за столиком под балконом кинотеатра. БГ как раз собирался
на следующий день вылетать в Штаты для записи нового альбома, ну и попробовать там повыступать, так что это было его последнее интервью
перед поездкой в Америку.(Год спустя у БГ вышел "американский" альбом "Радио Тишина" - прим ред., sovr.narod.ru/articles/).
мы с БГ пьем кофе у кинотеатра "Россия", май 1988 (фото: Вилли)
12 мая нам позвонили из "Нового Времени", и сказали, что в Москве Юрий Любимов. (в 1984 году Ю.Любимов был лишен советского гражданства
указом генсека Черненко, и это было его триумфальное возвращение. В том же году Любимов восстановил закрытые прежде спектакли "Борис Годунов"
и "Владимир Высоцкий", а в 1989 году Горбачев вернул ему гражданство - прим. ред., www.taganka.org )
Наглости нашей не было предела, когда мы дозвонились ему домой, когда пробрались в театр, затусовались в круг его друзей, и - единственные
в тот вечер, - взяли у него интервью. Но в "НВ" чего-то испугались и материал не пошёл. А жаль.
Ю. Любимов в своем знаменитом кабинете; на переднем плане - Николай Губенко, в то время - худрук театра, слева - Леонид
Филатов, у стены виден портрет Высоцкого, май 1988 (фото: Вилли)
В конце мая в Москву приехала моя новая подруга Женя из Питера. Мы с ней просадили кучу бабок в кабаках. Гуляли по всей Москве днем и ночью.
Ездили ночью в "44". Через три дня она уехала. А еще через несколько дней мы с Вовой наведались опять в Питер насчёт предстоящего фестиваля.
Приехали туда вечером, переночевали у Жени, а утром, уладив дела, помчались обратно, и, конечно же, не уложились в график. Заночевать в этот
раз нам пришлось прямо на трассе. То есть - на обочине. Утром нас разбудил какой-то прапор. Говорит - ехал рано утром на работу, вижу - лежат
двое. Еду обратно через несколько часов - опять лежат. Может, мёртвые?!... :)
Так получилось, что Питер стал для меня родным почти, и Московско-Питерский тракт стал до боли знакомым. Так вот, не пробыл я и недели дома,
опять поехал в Питер на фестиваль. Остановился опять у Жени. С утра убегал на концерты, и там проводил весь день с Мишей Шишковым,
архивариусом Питерского Рок-Клуба. На концертах встречался с Майком, Костей Кинчевым, Шевчуком, Славой Задерия (экс-Алиса), руководителем
новой группы "Нате", познакомился с Олегом Ахмеровым, менеджером "Скорой Помощи", сделал интервью с Валерой Морозовым (АУ) и Игорем
Семеновым (Рок-Штат). После фестиваля остался еще на день. Мы ездили на Озерки купаться, первый раз за лето. Но дело в том, что всё это
происходило в период летней сессии, а заваливать мне её не хотелось. Надо было срочно ехать домой. Из-за долгих прощаний я приехал на
вокзал не в 6 утра, а в 9, и, как это бывает в таких случаях, застрял. То есть нарвался на перерыв (речь идёт о том, что автор использовал
один из способов поездки по маршруту Москва-Питер, известный как "4 электрички": Питер-Малая
Вишера, М.Вишера-Окуловка, Окуловка-Бологое, Бологое-Москва - прим. ред.). Около трёх часов я провёл в Малой
Вишере, купаясь и загорая, причём опять чуть не опоздал на свой поезд. Потом застрял в Окуловке. Там, пока ждал поезд, познакомился с
местными "химиками" ("химиками" называли осужденных, которые отрабатывали срок на химических предприятиях и имели возможность выходить в город - прим. ред.). Они меня угостили водкой, и мы поехали в сторону Бологого. В 10 часов вечера я проснулся в электричке, стоявшей
в Окуловке. То есть я проспал всю дорогу до Бологого и обратно, и ни одна зараза меня не разбудила! А утром был экзамен. Что делать?
Денег нет. Поездов нет больше никаких до утра. Трасса умопомрачительно далеко. И вдруг гляжу - у станции замедляет ход товарняк. Эх,
ядрёна корень! Я побежал к теплушке с солдатами, проехавшей далеко вперёд - лишь бы успеть! - "Да, поезд до Москвы, до Химок. Нет, к себе
не можем, нас всё время офицер проверяет". Но рядом была платформа с какими-то или ящиками, или танками, всё укрыто брезентом - не видно.
Я высмотрел там себе место. Солдатушки дали мне одеяло, плащ-палатку, спички, и на каждой остановке поили горячим, крепким, сладким чаем.
Всю ночь я трясся на платформе (в том числе и от холода), и орал во все горло все известные мне песни. На остановках изображал часового, запахнувшись в плащ-палатку. Короче, в 10 утра,
я, чумазый как чёрт, был на Ленинградском вокзале, а в 11 - в инязе, где сдал экзамен, не готовясь, так как уже почти опоздал, на 4. После
этого случая, рассказ о котором облетел весь институт, я стал чуть ли не национальным героем колледжа. Еще бы, - в гламурном инязе никто так не
путешествовал.
Сразу после экзамена позвонил Вовка и позвал на пленэр (На слэнге того времени "пленэром" могли назвать всё, что угодно - от пьянки на даче до трехдневного рок-фестиваля - прим. ред.) куда-то к чёрту на рога. Ну, я - авантюрист, понятно, сразу согласился. Добрались
мы до этой богом забытой деревеньки поздно вечером, но, благо, было еще светло. Вечер ознаменовался тем, что на огороде мы нашли творение
жившего прежде в этом доме скульптора - голову Лукича (т.е. Ильича - прим. ред.). Деревня была немедля переименована в Лукичёвку. А утро ознаменовалось тем, что,
пока остальные дрыхли, мы с одним из ребят взяли краски, оставшиеся от жившего прежде в этом доме художника, и раскрасили Лукича в почти
естественные цвета и водрузили на видном месте. Естественные - это ярко-розовое лицо и лысина, ярко-красные губы и то ли зелёные, то ли синие глаза.
Нет, право, не стоит горевать о минувших годах. Есть ещё что вспомнить из совсем недавнего прошлого, и много подобного, видимо, ещё
предстоит в будущем. (К сожалению, автор прервал эти записи еще до начала 1990 года - прим. ред.)
Редакция "Юности", тем временем, готовилась к встрече гостей и проведению заседания Международного Дискуссионного Клуба (МДК), в подготовке
которого 20-я комната Юности приняла самое активное участие. Ко всему прочему, к нам домой приезжали чехи, мамины знакомые. А после них я
совершенно случайно был втянут в подготовку встречи скандинавского движения Next Stop Sovjet (Пацифистское движение, полу-гринпис, полу-антивоенное, устраивавшее пикеты у ядерных баз в разных странах, базировалось в
Копенгагене, в самозахваченном районе Христиания - прим. ред.) с советской молодежью. В основном, это
были датчане. Я с ними здорово подружился за время подготовки и проведения этих встреч. С утра до ночи мы болтали (по-английски, конечно),
что даже русский я стал забывать. На встречах говорили о планах совместных мероприятий в области музыки, театра, фотовыставок, экологии и
пр., а по вечерам я ездил к ним в общежитие пьянствовать. Жили они в общаге ВКШ (Высшая комсомольская школа - прим. ред.), и мне приходилось то пролезать через яму под забором,
то перемахивать через забор, т.к. там была пропускная система, и вокруг бродили менты. Когда датчане, наконец, уехали, уже началась встреча
МДК. Под конец встречи выяснилось, что у болгар не было обратных билетов. "Правда" выделила мне чёрную "Волгу", я взял все свои сбережения,
и за три дня умудрился отправить всех болгар домой, перезнакомившись при этом чуть ли не со всеми сотрудниками Эйр Балкан и Шереметьево-2.
В те же дни был бёздник у Дементьева (Андрей Дементьев в то время - главред журнала "Юность" - прим. ред.(для тех, кто не знает)). Он его справлял в ресторане "София", что под редакцией. Он нас благодарил за подготовку встреч
МДК и встреч с датчанами. В ресторане чудно повеселились. После ресторана с Вилли и какими-то девчонками поехали купаться куда-то на реку,
устроили нудистский пляж, пили шампанское, не выходя из воды, сидели потом у костра до утра.
(немногие сохранившиеся упоминания о Next Stop Sovjet датируются 1989 годом, поэтому у автора здесь хронологическая путаница).
Большая часть лета прошла довольно сумбурно. Были какие-то тусовки, бёздники, еще финское ТВ у меня на флэту снимало "Секретный Ужин",
потом была стрёмнейшая четырехдневная пьянка. Помнится, в один из дней посередине комнаты стоял огромный мешок с пивом, а вокруг него
расположились гости, кто на чём - на диване, стульях, на полу, на подоконнике - брат Ромка, однокурсник Андрей Варганов с женой Аней,
Кира Калицкий и его друзья по театру, Вилли с его друзьями и коллегами, олдовый хиппи Чапай с подругами, юные панки, выписанные из "Твари"
у Никитских (В районе Никитских ворот было кафе "Тверь", в котором собирались панки, называвшие кафе по-своему - "Тварь" - прим. ред.) - Генерал, Пурген, ещё кто-то…такая вот разношёрстная туса. Через 4 дня пьянка закончилась, осталась только Ксюха, дней
так на десять. В один из дней она объявила, что сегодня ей исполнилось 16……
Летом занимался и журналистикой. Ходили с Вилли в ночной наряд с милицией, в новый театральный центр им. В.Шукшина, познакомились с
полковником Фекличевым, начальником "чёрных беретов". Раза 4 я сходил на концерт STATUS QUO, и даже удалось поговорить с моими любимыми
ветеранами рок-н-ролла - Риком Парфиттом, Фрэнсисом Росси, Энди Боуном (Rick Parfitt, Francis Rossi, Andy Bown). Непосредственно перед
концертами я пытался договориться об интервью, но английские менеджеры мне отвечали, что эксклюзивные права у некоего Арчера. Я долго
не мог понять, что это за мистер Арчер, потом кое-как мы разобрались - это был Артур Гаспарян из МК. Нам удалось поймать участников
группы у входа в гостиницу "Россия", когда они возвращались с экскурсии по городу. Росси и Парфитт, извиняясь, объяснили мне, что не
имеют права давать официальные интервью без разрешения пресс-службы, а вот Энди, так как был в то время всё ещё сессионным музыкантом,
хотя и играл с ними много лет, мог говорить с кем хочет и о чём хочет. Благодаря ему мне удалось сделать статью для журнала "Ровесник".
А Вилли тогда сделал редкий снимок - Росси с пакетом молока в руке в холле гостиницы.
Francis Rossi с женой и пакетом молока, 1988 (фото: Вилли)
Rick Parfitt, 1988 (фото: Вилли)
В конце августа Слава Любимов, работавший в то время с "Ответным Ходом", предложил сделать запись песен ЦЕХА. Для этой цели можно было
использовать музыкантов из "Хода". Я стал снова ездить на репетиции. В сердце затеплилась надежда на возрождение группы.
Юрий Шевчук и ДДТ на концерте, Сергей Курехин и Африка, 1986/87 (фото: Вилли)
В сентябре я сходил на концерт WINGS и говорил с его руководителем Джо Инглишем (Joe English). На самом деле, хотя они и играли
песни из репертуара Маккартни, но группа была совсем другая, по сути это была Joe English Band. В том же месяце меня пригласили на Шаболовку
в передачу PARLIAMO ITALIANO (В те годы 4-я кнопка советского ТВ была посвящена образовательным программам. На ней и шли языковые учебные передачи, в том числе
и игровая "Говорим по-итальянски" - прим. ред.) и предложили там сниматься.
В октябре я понял, что репетиции со Славой и Ответным Ходом ни к чему не приведут. Львиную долю репетиционного времени он посвящал их
программе, со мной же успевал под конец сделать едва ли одну вещь. Я решил повременить со Славой - пускай учит Ходоков играть, а я пока
перестал ездить на их базу. Но свято место пусто не бывает. Как-то раз в ноябре позвонил Вилли, и сказал, что нашел базу. Там репетировала
группа ДНД. 20 ноября мы устроили первую репетицию ЗБ после памятного концерта 9 марта в МГУ. Но Вилли остался верен себе. Пообещав
Дружинникам башлёвый сейшн и менеджера, он исчез в подпространстве, и на следующей репетиции лидер ДНД послал музыкантов ЗБ, нас троих,
приехавших без Вилли, туда, откуда приехали. Вилли же объявился через пару дней, и сказал, что не может разрываться между музыкой и
журналистикой, и что с музыкой покончено навсегда. Правда, ещё через пару дней он предложил ЗАПИСКАМ БАКУНИНА поехать с концертами в
Казань. Но на сей раз он промахнулся. Я и Лёха Музычкин тем временем скорешились с барабанщиком ДНД Лёшей. Аппаратура ДНД принадлежала
на самом деле Лёше, и вскоре после того, как их лидер послал нас, Лёша послал своего лидера туда же, а мы стали к нему приезжать
репетировать. Вот тут-то был полный вперёд. Мы с Музеичем вспомнили старые добрые времена и 25-ю комнату ИнЯза. Отрыв был полный.
Мы играли любимые блюзы и рок-н-роллы. Один аз мы так завелись, что около 30 минут играли рок-н-роллы нон-стоп. Пипл, что пришёл на
репетицию, тоже завёлся, повыскакивал на сцену, и все пели тексты, какие знали. Мы уставали раз семьдесят, наверное, но упорно продолжали.
Лёша обливался потом, но стучал, Музей охрип, я тоже охрип и взмок, прыгая и скача по сцене. Затем, немного оттянувшись вайном, мы еще
минут 30 играли долгий, нудный, душеизматывающий блюз. Вот это был оттяг!
Между репетициями я поспевал ещё съездить на встречи "20-й комнаты" с читателями, на Шаболовку и в Останкино в связи с предстоящими
телесъёмками, и успевал писать эти воспоминания.
К концу декабря 1988 я закончил сниматься в очередном цикле передач для "Parliamo Italiano"
На этом месте "Записки…" обрываются, к сожалению. Вот что добавил автор уже в наши дни:
1990-е/2000-е
Конец 80-х и начало 90-х были всё ещё такими же бурными. Или почти такими же. Были переплетения журналистики, работы, музыки. Была
удивительная поездка наших с Вилли друзей из Германии на поезде на Дальний Восток и обратно с "зависанием" на Сахалине на месяц из-за штормовой
погоды, и наше с Вилли, с этими же немцами путешествие по Крыму, когда 100
долларов равнялись миллионам местных "купонов" (Точный курс обмена уже вряд ли кто помнит, но за сто баксов давали реально полные карманы денег. Мятые "сотни", выпавшие из кармана,
мы даже и не подбирали - это было что-то вроде полукопейки - прим. ред.). Еще одну компанию из молодых веселых немок я сопровождал в Питер и показывал им город.
Были репетиции снова с Музычкиным, и новые музыкальные проекты снова с Вилли. Были попытки собрать "супергруппу" с Любимовым, Затравкиным и Тумановым.
Была дружба с питерской группой НОМ ("НОМ" - "Неформальное Объединение Молодежи", питерская группа направления "иронический рок" - прим. ред.,
www.russrock.ru/history/), когда они всем составом, с инструментами гостевали у меня в квартире вперемешку с другими
гостями - немцами, итальянцами, французами, как они только все помещались?! Вскоре после объединения Германии, в начале 90-х довелось
съездить в Берлин к тем самым друзьям-немцам, и даже дать один джем-концерт в ночном клубе в программе "Ночь Клубов". Где-то на рубеже 1994 и 1995 были снова попытки возродить
группу с Лёхой и Михой, и с Вилли. Был новый цикл песен для ЦЕХа, и на русском, и на английском языках. А потом началась работа, семья. Продолжал заниматься журналистикой,
но уже не в публицистике, а в дизайн- и интерьер-журналах. Леха и Миха совсем исчезли с горизонта, с Вилли я продолжал изредка встречаться между его
командировками то в Югославию, то в Чечню - фотографом для независимых изданий. А в конце 90-х я познакомился с замечательным итальянским
рок-н-ролльщиком и блюзовиком JOE CASTELLANI и выступил вместе с ним и его BLUES MACHINE на одном из концертов на побережье Адриатики.
В ноябре 2006 в ЖЖ у Вилли появилась запись о том, что он нашёл репетиционную базу, и снова готов нас всех вместе собрать. "Записки
Бакунина, все в сборе. Ну, это опять группа, и дружина, эту игру мы придумали, и будем играть. Боги помогут, и я опять Великий
потрясатель Вилли хан, а что делать, от того что было не уйти." Но весной 2007 его не стало. А весной 2010 не стало Славы Любимова.
Вот эти две огромные потери и подвигли меня на то, чтобы опубликовать эти записки, в которых упоминаются эти 2 замечательных, каждый
по-своему, человека. Что с остальными? Саша Басов пишет сценарии и снимает кино. Митя Москвитин пьёт. Баркалов пропал без вести на Тибете.
Юля Рутберг - известная актриса. Лёха Музычкин долго был в бизнесе, сейчас неизвестно. Миха Синяткин занимается мультипликацией.
Мишель Затравкин работал в правительстве Ивановской области и иногда выступал с группой МОСТ (в 2015 году его тоже не стало - прим. ред.). Витя Рыжов работает на заводе в Долгопрудном и руководит группой УСКОРЕНИЕ.
Алексей Туманов - руководитель группы А.Апиной и иногда выступает с группой МОСТ, Миша Маторин - цирковой
продюсер в США. Дима Лашков продолжает заниматься музыкой. Андрей Добров работает на ТВ. Про остальных ничего толком не известно.
Автор же этих строк работал и продолжает работать в сфере дизайна и архитектуры интерьеров.
Вполне возможно, что эти записки получат продолжение, если всплывут новые детали, подробности, воспоминания. В любом случае, они будут
опубликованы вместе с подборкой фотографий (в основном - Володи "Вилли" Павленко) на сайте www.dottore.ru .
© Dottore, 2002-2015. Dottore Life 2015-2017.
инсталляция Р. Полякова "Старая квартира" на выставке "Арх-дизайн", Москва, ЦДХ, 1998.